Признание в любви

В эту поездку мне удалось заехать в Ялту только на один вечер. Пока я прогулялся по набережной из конца в конец и обратно, мне всучили семь рекламок. Одну – про распродажу в каком-то бутике, одну “зарабатывайте на форексе”, две рекламки дискотек и три – борделей. Но я люблю Ялту не за это.

Когда солнце касается кромки яйлы и огромная тень накрывает парки и пляжи Южного Берега, город погружается в особое состояние, которое очень сложно описать словами. Может быть именно это состояние имел в виду герой Аксенова, когда говорил, что “сумерки - это час прорех, расползания швов, час, когда видны просветы в эзотерический мир, когда на некоторый миг утрачивается спокойствие и хрустальные своды небес слегка колеблются”.
В разгар сезона по набережной ходят толпы людей, звучит музыка и громкие голоса, где-то совсем рядом стоят в пробке вереницы автомобилей. Но достаточно отойти лишь совсем немного – на край пирса, и все это отодвигается куда-то за грань восприятия, и остаются только – легкие волны и темнеющий контур гор, покачивающиеся мачты и знакомые здания, особенный ялтинский воздух и – неожиданно – тишина. Волшебным образом мы остаемся наедине: я и моя Ялта.

Я люблю ее за тот пронзительный запах мокрых кипарисов, которым она вся целиком пахнет после дождя; за буйство весеннего цветения и за трогательные снежные шапки на пальмах в январе; за разноцветную толпу на набережной; за море, которое только здесь бывает таким удивительно ласковым – и здесь же умеет показать себя во всем своем грозном великолепии; за вино, которое так легко пьется по ночам на теплой гальке ее пляжей; за звезды – яркие и огромные, которые почему-то именно тут становятся гораздо ближе.

Я приезжаю в Ялту редко и ненадолго. Но каждый раз я чувствую, что она как будто ждала меня все это время. Она принимает меня в свои мягкие объятия, в которых мне хорошо и спокойно. И – отпускает, ничего не требуя и не спрашивая, ждать ли меня обратно.

Я люблю тебя, Ялта!
Я вернусь.